Маргарита Полякова - Герцог всея Курляндии [litres]
Ощущения были малоприятные и даже немного болезненные, но зуб встал как родной. И я больше не был похож на разбойника с большой дороги. Вполне вероятно, что на вставные зубы пойдет мода, и Мальпиги на этом неплохо заработает. Тем более если будет предлагать ставить зубы целиком из драгоценных металлов. И надо ему идейку подкинуть, что зубы можно и другими способами украшать. Например, крепить на них драгоценности. Вроде бы еще индейцы племени майя украшали свои зубы посредством стачивания и нанесения инкрустаций из нефритовых, бирюзовых, изумрудных и рубиновых заклепок. А в XXI веке данная мода вышла на новый виток.
Попутно, пока мне вставляли зуб, я успел послушать и некоторые сплетни о событиях в мире. Все-таки, налаженная переписка между учеными приносила свои плоды. Как и ожидалось, обсуждали они не только дела научные, но и политику. Переписку своих я негласно контролировал, сумев предотвратить несколько непреднамеренных утечек, но правители остальных стран до такого уровня цинизма еще не дошли. Да и не каждый способен оценить, как может аукнуться самая безобидная, на первый взгляд, информация.
В общем, мне со вкусом поведали и о крестьянских восстаниях в Шведской Лифляндии, и о том, как Луи XIV явился в парламент и собственноручно вырвал из книги протоколов все листы, относящиеся к периоду Фронды. Очень взрослый поступок! Ну и, как вишенка на торте, последовало повествование о незадачливых голландцах, которые привезли несколько кораблей чилийской селитры, но никак не могли их продать.
Анекдотический случай какой-то! Похоже, народ пока не знал, что собой представляет чилийская селитра, потому и не спешили брать. А отчаявшиеся голландцы уже готовы выбросить ценный продукт в море! Вскочить и тут же бежать, чтобы перехватить груз, мне помешали только щипцы в моем раззявленном рту. Но как только процесс протезирования был закончен, я пулей сорвался с места. Такую удачу, которая плывет прямо в руки, упускать нельзя.
С делами следовало поторопиться. Матушка организовывала очередные домашние посиделки, на которые в приказном порядке собрала всю семью. Повод для посиделок был, причем не один. Во-первых, у нас сменился сюзерен. После отречения Яна II Казимира королем польским и великим князем литовским стал Михаил Корибут Вишневецкий. В нашей жизни это ничего особо не меняло – обязательства Курляндии перед Речью Посполитой остались прежними. Однако знать такие вещи было, безусловно, необходимо.
Второй новостью стало грядущее замужество моей старшей сестры – Луизы Елизаветы. Ну, пора уже. Ей 23 года недавно исполнилось. Вроде бы в XVII веке были популярными ранние браки. Хотя и исключений из данного правила я знаю предостаточно. Начать с того, что наш отец женился в 35 лет. Да и матушке на тот момент 28 стукнуло. В общем, есть с кого пример брать. Так что меня на данный момент интересовал более практичный вопрос – кто у нас муж.
– И кто станет супругом нашей сестры? – вежливо поинтересовался я. Мама чуть заметно поморщилась.
– Принц Гомбургский, – воодушевленно ответил отец. – Принимал участие в штурме Копенгагена, дослужился до генерал-майора, и Карл Десятый даже собирался назначить его наместником Лифляндии. Но, после смерти короля, Фридриху пришлось уволиться со шведской службы.
– Его тоже зовут Фридрих? – удивился я. То, что этот тип легко поменял одного хозяина на другого, меня не столь волновало. Для XVII века это было обычное дело. Пока шведы платили и давали должности, служил им. Перестали – начал искать хозяина щедрее.
– Мой брат поддерживает идею этого брака, – вздохнула матушка. – Хотя я считаю, что можно было найти более удачный вариант.
Ну да. Изложенная герцогиней история мне тоже как-то не очень понравилась. Расписывая военные таланты будущего зятя, отец забыл уточнить, что этот принц при штурме Копенгагена получил тяжелое ранение и потерял голень правой ноги. Правда, протез не мешал ему воевать дальше. А после того как Фридрих уволился со службы, он женился на богатой вдове, которая недавно отдала богу душу.
Принц не растерялся, приобрел поместье в Бранденбурге и подружился с моим дядюшкой, курфюрстом Бранденбурга. Немудрено, что тот всячески поддерживал идею данного брака. А вот мне, как и герцогине, стало казаться, что наша Луиза Елизавета достойна большего. Талантливый вояка – это хорошо. Но хромой вдовец для юной девицы не лучшая партия. Даже если он поступил на службу в бранденбургскую армию в звании генерала кавалерии и готов был поменять религию.
Про его насквозь меркантильный первый брак я вообще промолчу. Нам еще Дюма-отец на примере своих мушкетеров поведал, что в XVII веке для мужчины жить за счет женщины – это вовсе не предосудительно, а в порядке вещей. Однако я относился к альфонсам не очень хорошо. А за своей старшей дочерью Якоб давал хорошее приданое. Плюс возможность породниться с курфюрстом Бранденбурга, пусть даже через племянницу. Словом, не треснет ли харя у этого принца Гомбургского?
Впрочем, мое мнение тут мало кого интересовало. Высокие стороны пришли к соглашению, обговорили детали, и теперь дело оставалось за малым. Моя сестра отправляется на венчание в Кельн. Ну а мне оставалось только надеяться, что ее семейная жизнь сложится удачно. Не скажу, что мы были с сестрой близки, но за столько лет я успел привыкнуть к своим родственникам и чувствовал за них ответственность.
– Дети так быстро растут и покидают семейное гнездо, – расчувствовалась маменька.
Ну да. Я ведь даже Александра у нее забрал. И скажу я вам, мой младший брат покинул столицу с удовольствием. И явно отбывает неприятную повинность, присутствуя на семейном вечере. Александр, как и Фердинанд, увлекся военным делом и получил под свое начало два десятка пацанов. Теперь преподаватели гоняют двух братьев одновременно. Разница в возрасте учитывается, разумеется, но совместные военные игры стали интереснее.
Впрочем, возле матушкиной юбки все еще сидели мои сестры Шарлотта София и Амалия, так что жаловаться было рано. Вот когда первая отправится аббатисой в Херфордский монастырь, а вторая замуж выйдет, вот тогда станет пустовато. Как бы герцогиня вдруг внуками не озадачилась. Я первый под раздачу попаду, как самый старший. А поскольку помолвка с Анной Стюарт пока еще находится в подвешенном состоянии из-за слишком юного возраста невесты (которой всего четыре года), то возможны разные варианты. Герцог попытался намекнуть жене, что одобряет самостоятельность взрослых детей, но герцогиня тут же вскинулась.
– Уж больно много свободы взяли некоторые! – припечатала она, гневно глядя в мою сторону. Оп-па… и чем же это я провинился?
– Матушка, чем же я вызвал ваше неудовольствие? – не выдержал я.
– А кто врачей в Московию отправил, меня не спросив? Аж трех учеников взял у Мальпиги. К чему? Варваров учить? Так они нам за то спасибо не скажут. Или при московитском дворе за наших врачей пообещали что-нибудь?
– Врачи наши курляндские своей ученостью прославились в разных странах. А среди детей Алексея Михайловича есть сыновья болезные, – попытался я сгладить конфликт.
– Помочь государю, пусть и чужой страны, благое дело, – вмешался отец, который тоже участвовал в этой авантюре.
При всей моей любви к матушке, держать язык за зубами она совершенно не умела. Поэтому ей совершенно не нужно знать, что мы сделали попытку пропихнуть своих людей поближе к московскому трону. Пацаны начинали учиться у Глаубера, когда тот только обосновывался в Каркле, а затем повышали квалификацию у других ученых. Студентам периодически устраивались проверки на лояльность, и тех, кто показался перспективными, обучали специально.
Должность шпиона предполагает железные нервы, умение анализировать, способность якобы невзначай разговорить человека и авантюрный склад личности. Нужно на месте самостоятельно оценить, какие сведения представляют особый интерес, какие документы следует скопировать или выкрасть в первую очередь, и кого нужно своевременно убрать. Причем в XVII веке все это осложнялось еще и плохой связью.
Изначально планировалось врачей еще несколько лет поднатаскать, но тут уж больно ситуация сложилась благополучная. У Алексея Михайловича умерла первая жена, заставив его (пусть и на время) обратить более пристальное внимание на собственное здоровье, а Милославский Иван Михайлович, к которому я и планировал подкатить изначально, получил руководство над Аптекарским приказом. С царским тестем он состоял в не слишком близком родстве, но я помнил о его возвышении при Федоре и решил действовать на опережение. Почему бы курляндским врачам не помочь Ивану Михайловичу выслужиться перед государем?
В свете того, что Аптечный приказ обладал монополией на торговлю лекарствами, в их же интересах было расширить список этих лекарств. К тому же врачи в основном были иноземные, а большинство лекарственных препаратов выписывалось из Европы и стоило больших денег. А тут, можно сказать, Европа сама со своими лекарствами ко двору пожаловала. К тому же наши ученые вели активную переписку с Лаврентием Блюментростом еще тогда, когда он служил лейб-медиком Саксонского курфюрста. Так что студентов наших на месте ждали если не с распростертыми объятиями, то уж точно с нетерпением. Ибо они везли рецепты, реактивы, готовые снадобья, целую коллекцию брошюр с научными публикациями, а также разные диковинки для Аптекарского огорода. В том числе картошку. Блюментрост, в свое время получивший докторскую степень за диссертацию о цинге, весьма заинтересовался нашими исследованиями на эту тему.
